Ю. А. Нелединский-Мелецкий

Воспоминания мои о Ю. А. Нелединском сливаются во мне с первыми воспоминаниями жизни моей. Он был одним из ближайших друзей отца моего.

Мне было тогда, может быть, лет десять или одиннадцать. Однажды вошел я неожиданно в кабинет отца моего, который разговаривал с Нелединским. Вероятно, разговор их был на этот раз мало назидательный и такого содержания, что отец мой не желал, чтобы я мог его подслушать; по крайней мере, таковым представилось мне опасенье его, когда после, в летах уже более смышленых, возобновились в памяти моей слова, им тогда мне сказанные: «Послушай, Петруха, – сказал он мне, – если уже тебе суждено быть повесой, то будь и им, как Нелединский. Я знаю проказы его, но если при смерти моей нужно было бы мне поверить кому-нибудь сестру твою, то я охотно и с полным убежденьем ему бы вверил ее».

Нелединский и отец мой сблизились в молодости. Тогда, вероятно, кроме взаимного сочувствия, некоторого согласия в правилах, во вкусах и наклонностях к умственным занятиям, сблизили их и случайности общественной жизни. Такие связи, тесно соединяющие молодых людей, часто разрываются с течением времени и силою обстоятельств. Но эта связь не была случайная и мимолетная. Она укрепилась временем и расторгнута была только смертью одного из них. Отец мой скончался в Москве 20 апреля 1806 года. Нелединский тогда жил также в Москве. В продолжение болезни друга своего он не покидал его; в предсмертные дни его не отлучался он от постели больного ни днем, ни ночью; подавал ему лекарства, ухаживал за ним с нежною заботливостью и дружескими речами своими успокаивал и услаждал предсмертные страдания; во кремя отпевания тела усопшего стоял он в церкви близ гроба его, смотрел с любовию на труп и с необычайною ласкою руку, уже остывшую и онемевшую, жал в руке своей, как руку еще живую, которая могла бы нежным сочувствием отвечать на прикосновения дружбы.

Нелединский и отец мой сблизились в молодости. Тогда, вероятно, кроме взаимного сочувствия, некоторого согласия в правилах, во вкусах и наклонностях к умственным занятиям, сблизили их и случайности общественной жизни. Такие связи, тесно соединяющие молодых людей, часто разрываются с течением времени и силою обстоятельств. Но эта связь не была случайная и мимолетная. Она укрепилась временем и расторгнута была только смертью одного из них. Отец мой скончался в Москве 20 апреля 1806 года. Нелединский тогда жил также в Москве. В продолжение болезни друга своего он не покидал его; в предсмертные дни его не отлучался он от постели больного ни днем, ни ночью; подавал ему лекарства, ухаживал за ним с нежною заботливостью и дружескими речами своими успокаивал и услаждал предсмертные страдания; во кремя отпевания тела усопшего стоял он в церкви близ гроба его, смотрел с любовию на труп и с необычайною ласкою руку, уже остывшую и онемевшую, жал в руке своей, как руку еще живую, которая могла бы нежным сочувствием отвечать на прикосновения дружбы.

Слова, сказанные мне отцом моим, были отчасти оправданы. Впоследствии Нелединский был назначен душеприказчиком его и опекуном над малолетними детьми его.

Спустя несколько лет, когда из возраста детского переходил в юношеский, я был свидетелем зрелища, которое также сильно врезалось в памяти моей. Нелединский был у вас вечером. Мы тогда жили вместе с семейством Карамзина, и жили открытым домом, куда по вечерам съезжалось многочисленное общество, привыкнувшее к гостеприимному дому отца моего. Нелединский разговаривал с вами у камина; вдруг сделалось ему дурно, но еще довольно твердым шагом перешел он первую комнату, так что не обратил на себя внимания прочих гостей. Я вышел за ним. В другой соседней комнате начал уже он шататься. У меня так стеснило сердце и я так сробел, что не пришло мне в голову подойти к нему и поддерживать его. Дошедши до дверей, он схватился за них обеими руками и тихо спустился на пол, развязал себе галстук, велел подать графин воды и вылил его себе на голову. Его постиг удар паралича. Он не имел уже сил встать и ходить; его перенесли ко мне в комнату, положили на диван, и тут провел он у нас двое суток. Это была та самая комната и то самое место, на котором за несколько лет перед сим скончался мой отец. Не знаю, пришло ли ему на память это воспоминание, но голова его осталась свежа и дух остался бодр. Он говорил, что ожидает смерти и не страшится ее. Кроме легкого онеменья в руке и подверженности головокруженьям, не осталось в нем вредных последствий болезни его, и чрез некоторое время он совершенно оправился.