Джон Баррингтон Каулз

Я не хотел бы спешить с выводами и потому не стану голословно обвинять мистические силы в смерти моего бедного друга, Джона Баррингтона Каулза. Без неопровержимых доказательств мне попросту не поверят, ведь общепринятый взгляд отвергает самое существование подобных сил.

Я лишь обрисую обстоятельства, приведшие к печальному событию, и сделаю это по возможности просто и сжато, а дальше пускай читатель домысливает сам. Возможно, кому-то и удастся проникнуть в тайну, которая мучает меня по сей день.

С Баррингтоном Каулзом я познакомился в Эдинбурге, когда учился на медицинском отделении университета. Я проживал на улице Нотумберленд в огромном доме; домовладелица, вдовая и бездетная, не имея иных доходов, сдавала комнаты студентам.

Баррингтон Каулз поселился по соседству, и мы сошлись коротко - даже сняли на двоих маленькую гостиную, где обыкновенно обедали. Так началась дружба, которая - не омраченная ни малейшим разногласием - длилась до самой его смерти.

Отец Каулза был полковником в сигхском полку. Многие годы он безвыездно прослужил в Индии и, обеспечивая сыну изрядное содержание, ничем более не выказывал отцовской любви, писал мало и крайне редко.

Мой друг родился в Индии, и это наложило на его натуру явственный южный отпечаток. Небрежение отца задевало его болезненно. Матери давно не было в живых, да и вообще не было у него в мире ни единой родной души.

И оттого, должно быть, все тепло, всю сердечность свою он обращал на меня - редко встретишь у мужчины столь доверительную дружбу. Даже когда им завладела любовь - чувство более сильное и глубокое, это не поколебало его неясной ко мне привязанности.

Каулз был высок, строен, с удлиненным, точно на портретах Веласкеса, лицом и темными мягкими глазами. Внешность его притягивала женщин магически. Каулз часто бывал задумчив, порой даже вял, но коснись разговор интересующего его предмета, мгновенно оживлялся. На щеках появлялся румянец, в глазах - блеск, и Каулз говорил с одушевлением, мгновенно увлекая слушателей.

Несмотря на дарованные природой достоинства, Каулз сторонился женского общества. Книгочей и отшельник, на курсе своем он был из первых студентов: по анатомии получил большую медаль, а по физике - приз Нила Арнота.