Бременские музыканты

У одного хозяина осел, который уж много лет сряду таскал да таскал кули на мельницу, да наконец-таки обессилел, и начал становиться к работе непригодным.

Хозяин стал соображать, как бы его с корму долой сбыть; но осел вовремя заметил, что дело не к добру клонится, убежал от хозяина и направился по дороге в Бремен: там, мол, буду я городским музыкантом.

Прошел он сколько-то по дороге и наткнулся на легавую собаку, которая лежала на дороге и тяжело дышала: видно было, что бежала издалека.

"Ну, что ты так запыхалась, Хватайка?" - спросил осел.

"Ах, постарела ведь я да ослабла и к охоте негодна становлюсь, - отвечала собака, - так хозяин-то мой убить меня собирался!
Ну, я и удрала из дому!
Да вот только не знаю, чем мне будет теперь хлеб заработать?" -

"А знаешь ли, что я придумал? - сказал осел.

- Иду в Бремен и собираюсь там быть уличным музыкантом.

Пойдем вместе, поступай тоже в музыканты.

Я стану на лютне играть, а ты в медные тарелки бить."

Собака согласилась с удовольствием, и пошли они далее.

Немного прошли, повстречали на дороге кота; сидит хмурый такой, пасмурный.

"Ну, тебе что не по нутру пришлось, Усатый?" - спросил осел.

"Небось не очень развеселишься, когда до твоей шкуры добираться станут! - отвечал кот.

- Из-за того, что я стар становлюсь и зубы у меня притупились и что я охотнее сижу за печкой да мурлычу, чем мышей ловлю, хозяйка-то моя вздумала меня утопить.
Я, конечно, от нее таки улизнул и вот теперь и не знаю: куда голову приклонить?" -

"Пойдем с нами в Бремен.
Ведь ты ночью вон какую музыку разводишь - значит, и в уличные музыканты пригодишься."

Коту совет показался дельным, и он пошел с ними по дороге.

Пришлось затем нашим трем беглецам проходить мимо одного двора, и видят они - сидит на воротах петух и орет что есть мочи.

"Чего ты это орешь во всю глотку так, что за ушами трещит?" - спросил его осел.

"Да вот я предсказал на завтра хорошую погоду, - сказал петух, - потому что завтра Богородицын день; но из-за того, что завтра, в воскресенье, к нам гости будут, хозяйка все же без жалости велела меня заколоть на суп, и мне сегодня вечером, наверно, свернут шею.
Ну, и кричу я во все горло, пока могу." -