«» in russo

– Знаменательный случай, дон Рокко, – сказал в четвертый раз профессор Марин, с блаженною улыбкою собирая карты в то время, как его сосед справа яростно нападал на бедного дона Рокко. Профессор бесшумно смеялся над ним, и глаза его блестели добродушною веселостью; затем он обратился к хозяйке дома, дремавшей в углу дивана:

– Знаменательный случай, графиня Карлотта!

– Я поняла, – ответила синьора. – Но, по-моему, пора вам перестать смеяться. Неправда ли, дон Рокко?

– Нет, дон Рокко, – не унимался профессор. – Если хорошенько разбудить, то этот случай достоин обсуждения в Совете.

– Еще бы! – сказал сосед справа.

Дон Рокко, красный, как рак, запустил два пальца в табакерку и молчал, понурив голову и печально нахмурив лоб, подставляя буре свой голый блестящий череп и бросая изредка косой взгляд на несчастные карты. Когда он услышал, что страшный партнер заговорил о Совете, ему показалось, что дело переходит в шутку; он улыбнулся и вынул двумя пальцами щепотку табаку.

– Вы еще смеетесь! – воскликнул неумолимый профессор. – Не знаю, сможете ли вы завтра утром спокойно служить обедню, после того, как проиграли сегодня такую крупную сумму в карты.

– Ну, конечно, смогу, – пробормотал дон Рокко, снова хмуря брови и приподнимая немного свое доброе, простое лицо. – Всем случается проигрывать. Он тоже проигрывает, да и вы, вероятно, тоже иногда.

Его голос напоминал мычанье спокойного животного, рассердившегося несмотря на свою кротость. В глазах профессора светился смех.

– Вы правы, – сказал он.

Игра была окончена, и партнеры встали.

– Да, – сказал профессор с притворною серьезностью: – случай с Сигизмундом более сложен.

Дон Рокко улыбнулся, зажмурил свои маленькие блестящие глаза, наклонил голову со смешанным чувством скромности, волнения и благоволения и проворчал:

– Вы и этого не оставите в покое!

– У нас тут не собирается Совет, – сказала графиня. – Перестаньте.

– У нас тут не собирается Совет, – сказала графиня. – Перестаньте.

Но не так-то легко было вырвать жертву из когтей профессора.

– Не будем больше говорить об этом, – сказал он спокойно. – Только знаете, дон Рокко, я не согласен с вами по этому вопросу. По-моему, percat mundus.

Дон Рокко сердито нахмурил лоб.

– Я ни с кем не говорил об этом, – сказал он.

– Дон Рокко, вы сболтнули свое мнение, я знаю это, – продолжал профессор. – Имейте терпение выслушать меня, графиня, и посудите сами.

Графиня Карлотта не желала ничего слышать, но профессор стал, ничуть не смущаясь, излагать случай с Сигизмундом в такой форме, как он обсуждался в епископской курии.

Некий Сигизмунд внезапно почувствовал себя не хорошо и пожелал исповедаться. Как только он остался наедине со священником, он поспешил сказать, что был подстрекателем одного человека к убийству. Произнеся эти слова, он лишился сознания. Священник не знал, считать это признание за исповедь или нет, и не мог предупредить преступление и спасти находившуюся в опасности человеческую жизнь иначе, как воспользовавшись сделанным ему признанием. Должен он был сделать это или допустить убийство?

– Дон Рокко, – закончил профессор: – полагает, что священник должен поступить, как карабинер.

Бедный дон Рокко, которому совесть не позволяла обсуждать этот вопрос в светском обществе, но который уважал своего мучителя, пожилого священника и профессора в епископской семинарии города П., смущенно бормотал извинения:

– Нет… дело в том… я говорю… мне казалось…

– Я удивляюсь, что вы извиняетесь, дон Рокко, – сказала синьора. – Как вы можете принимать в серьез шутки профессора?

Тот запротестовал и стал ловкими вопросами донимать дона Рокко, постепенно выгоняя из его головы смесь верного инстинкта и неверных рассуждений, безцеремонно очищая его голову от всех неправильных выводов и от всякого здравого смысла и доводя его до полного отупения и покорного раскаяния. Но это продолжалось недолго, потому что синьора попрощалась со своими гостями под предлогом, что было уже одиннадцать часов, и задержала только дона Рокко.