«Othello» in russo

Дож Венеции.
Брабанцио, сенатор.
Два других сенатора.
Грациано, брат Брабанцио.
Лодовико, родственник Брабанцио.
Отелло, генерал, мавр.
Кассио, его лейтенант (помощник).
Яго, его поручик (адъютант).
Pодpиго, венецианский дворянин.
Mонтано, предшественник Отелло в управлении Кипром.
Шут, в услужении Отелло.
Герольд.
Дездемона, дочь Брабанцио и жена Отелло.
Эмилия, жена Яго.
Бьянка, куртизанка, любовница Кассио.

Офицеры, дворяне, послы, музыканты,
матросы, слуги.

Первый акт - в Венеции, остальные - на Кипре.

Венеция. Улица. Входят Родриго и Яго.

Pодpиго

Нет, Яго! Нет, ты что ни говори,
А больно мне, что ты, располагавший
Моей казной, как собственной своею,
Про это знал...

Яго

Да черт возьми, постой!
Меня совсем ты выслушать не хочешь.
Я презирать себя позволю, если
Хоть снилось мне все это.

Родриго

Ты всегда
Мне говорил, что ненавидишь мавра.

Яго

И от меня ты отвернись с презреньем,
Когда я лгал. Три знатных гражданина,
Желавшие доставить у него
Мне место лейтенанта, хлопотали
Усердно за меня. И этой чести
Я стоил; да, как честный человек
В том поклянусь: себе я цену знаю...
Но этот мавр, без памяти, влюбленный
В свой гордый нрав и замыслы свои,
От этих просьб отвертывался: долго
Напыщенной какой-то болтовней,
Напичканной военными словами,
И, наконец, ходатаям моим
Он отказал. "Затем что, - объяснил он, -
Уже себе я выбрал лейтенанта".
И кто же тот избранник?
Великий арифметик, флорентиец,
Какой-то Кассио, с одной красоткой
Уже себя связавший по рукам,
Не шедший никогда пред эскадроном
И знающий порядок боевой
Не более прядильщика любого.
Теория лишь книжная одна,
С которою сенатор каждый в тоге
Не менее его знаком, хвастливость
Без сведений практических - вот все
Военное искусство флорентийца.
И все-таки он выбран - да; а я,
Я, чьи дела не раз Отелло видел
В Родосе, в Кипре и в других странах
Языческих и христианских - я
Попутного лишен внезапно ветра
Цифирником и счетчиком простым.
Он - лейтенант, а я - прости мне, Боже! -
Поручиком у мавра остаюсь.

Pодpиго

Что до меня, так я скорей желал бы -
Клянусь тебе - быть палачом его.

Яго

Тут никаким лекарством не поможешь.
Таков у нас порядок службы: тот
Лишь предпочтен, кто знатен и с связями;
Не следуют уж старому Порядку,
Где первому наследовал второй.
Судите же теперь; синьор, вы сами:
Имею ль я один хоть повод быть
Расположенным к мавру?

Pодpиго

Так ему бы
Уж не служил я вовсе.

Яго

Успокойся!
Служа ему, служу я сам себе.
Нельзя, чтоб мы все были господами
И чтобы все имели верных слуг.
Конечно, есть такие подлецы,
Которые, почтительно сгибаясь
И ползая, влюбленные в свое
Презренное лакейство, как ослы,
Работают из-за одной лишь пищи;
А чуть они состареются - вон
Сейчас их гонят. Палками бы этих
Всех честных подлецов! Но есть другие,
Которые под маской верной службы
Скрывают мысль лишь о самих себе,
И, господам отлично угождая
Услужливостью видимой, меж тем
Свои дела ведут с большим успехом;
А понабив карманы, начинают
Самим себе служить и угождать.
Вот в этих-то людях есть здравый смысл,
И к этим-то и сам принадлежу я.
Да-да, синьор,
Будь мавром я, я б не остался Яго:
То верно так, как что Родриго - ты.
Служа ему, себе служу я только.
Свидетель Бог - тут ни любви, ни долга,
А только их личина для прикрытья
Намерений особенных моих:
Ведь внешними поступками раскрыть
Моей души и внутренность и сущность -
Не все ль равно, что на ладонь ее
Всю выложить и дать в добычу галкам?
Нет, я не тот, каким кажусь!