«The Complete Life of John Hopkins» in russo

Существует поговорка, что тот еще не жил полной жизнью, кто не знал бедности, любви и войны.

Справедливость такого суждения должна прельстить всякого любителя сокращенной философии.

В этих трех условиям заключается все, что стоит знать о жизни Поверхностный мыслитель, возможно, счел бы, что к этому списку следует прибавить еще и богатство.

Но это не так.

Когда бедняк находит за подкладкой жилета давным давно провалившуюся в прореху четверть доллара, он забрасывает лот в такие глубины жизненной радости, до каких не добраться ни одному миллионеру.

По-видимому, так распорядилась мудрая исполнительная власть, которая управляет жизнью, что человек неизбежно проходит через все эти три условия, и никто не может быть избавлен от всех трех.

В сельских местностях эти условия не имеют такого значения.

Бедность гнетет меньше, любовь не так горяча, война сводится к дракам из-за соседской курицы или границы участка.

Зато в больших городах наш афоризм приобретает особую правдивость и силу, и некоему Джону Гопкинсу досталось в удел испытать все это на себе в сравнительно короткое время.

Квартира Гопкинса была такая же, как тысячи других.

На одном окне стоял фикус, на другом сидел блохастый терьер, изнывая от скуки.

Джон Гопкинс был такой же, как тысячи других.

За двадцать долларов в неделю он служил в девятиэтажном кирпичном доме занимаясь не то страхованием жизни, не то подъемниками Бокля, а может быть, педикюром, ссудами, блоками, переделкой горжеток, изготовлением искусственных рук и ног или же обучением вальсу в пять уроков с гарантией.

Не наше дело догадываться о призвании мистера Гопкинса, судя по этим внешним признакам.

Миссис Гопкинс была такая же, как тысячи других.

Золотой зуб, наклонность к сидячей жизни, охота к перемене мест по воскресеньям, тяга в гастрономический магазин за домашними лакомствами, погоня за дешевкой на распродажах, чувство превосходства по отношению к жилице третьего этажа с настоящими страусовыми перьями на шляпке и двумя фамилиями на двери, тягучие часы, в течение которых она липла к подоконнику, бдительное уклонение от визитов сборщика взносов за мебель, неутомимое внимание к акустическим эффектам мусоропровода - все эти свойства обитательницы нью-йоркского захолустья были ей не чужды.