«» in russo

– Джентльмены! – говорит он, стоя и держась руками за спинку стула. – Я слишком стар, чтоб быть сентиментальным, но до сего дня был, очевидно, молод, чтоб понимать страну чудес и преступлений, мучеников и палачей, как мы её знаем. Она удивляла меня и вас терпением своего народа – мы не однажды, как помню, усмехались, слушая подвиги терпения, – американец упрям, но он плохо знаком с терпением, как я, Твен, – с игрой в покер на Марсе.

– Джентльмены! – говорит он, стоя и держась руками за спинку стула. – Я слишком стар, чтоб быть сентиментальным, но до сего дня был, очевидно, молод, чтоб понимать страну чудес и преступлений, мучеников и палачей, как мы её знаем. Она удивляла меня и вас терпением своего народа – мы не однажды, как помню, усмехались, слушая подвиги терпения, – американец упрям, но он плохо знаком с терпением, как я, Твен, – с игрой в покер на Марсе.

Речь слушает кружок молодых литераторов и журналистов, они любят старого писателя и знают, когда надо смеяться.

– Потом мы стали кое-что понимать – баррикады в Москве, это понятно нам, хотя их строят, вообще, не ради долларов, – так я сказал?

Конечно, он сказал верно, это доказывается десятком одобрительных восклицаний, улыбками. Он кажется очень старым, однако ясно, что он играет роль старика, ибо часто его движения и жесты так сильны, ловки и так грациозны, что на минуту забываешь его седую голову.