«» en ruso

Два часа ночи, но в Цезарее, на Сирийском побережье, многие еще не спят. Ирод-Агриппа, милостями Рима ставший царем всей Палестины, достигший апогея своей власти, давал великолепный праздник в честь императора Клавдия. На его призыв поспешили все важные и влиятельные лица страны, город наводнили десятки тысяч людей. Весь город переполнен прибывшими со всех концов Палестины. Берег моря пестреет палатками и шалашами, в которых ютятся те, кому не нашлось места ни в гостиницах, ни в заезжих дворах, ни в частных домах обывателей. Весь город кипит как муравейник, и, хотя в данный момент шум, говор, крики и звуки музыки замерли над городом, толпы пирующих гостей, еще увенчанных розами, теперь уже помятыми и поблекшими, возвращаясь к себе на ночлег, проходят по улицам с громкими песнями и смехом, а те, которые еще достаточно трезвы, обсуждают подробности игры в цирке, на которых они только что присутствовали.

На переднем дворе тюрьмы толпились около сотни так называемых преступников или злодеев, по преимуществу евреев, обвиненных в каких-нибудь политических проступках. Они должны будут завтра сразиться в цирке с дикими арабами, детьми пустыни. Их будет вдвое больше, они будут вооружены громадными копьями и мечами: арабы захвачены во время их пограничных набегов. Двадцать минут безоружные, но одетые в тяжелые панцири и снабженные большими щитами евреи должны бороться против вооруженных арабов, после чего тем из них, кто останется жив и не струсит малодушно в бою, равно арабам и евреям, обещана свобода. Действительно, милостивым декретом царя Агриппы, человека, не любящего бесполезного кровопролития, вопреки обычаям того времени, даже раненым даровали жизнь, если находились люди, желающие ухаживать за ними.

На переднем дворе тюрьмы толпились около сотни так называемых преступников или злодеев, по преимуществу евреев, обвиненных в каких-нибудь политических проступках. Они должны будут завтра сразиться в цирке с дикими арабами, детьми пустыни. Их будет вдвое больше, они будут вооружены громадными копьями и мечами: арабы захвачены во время их пограничных набегов. Двадцать минут безоружные, но одетые в тяжелые панцири и снабженные большими щитами евреи должны бороться против вооруженных арабов, после чего тем из них, кто останется жив и не струсит малодушно в бою, равно арабам и евреям, обещана свобода. Действительно, милостивым декретом царя Агриппы, человека, не любящего бесполезного кровопролития, вопреки обычаям того времени, даже раненым даровали жизнь, если находились люди, желающие ухаживать за ними.

В другом большом дворе, в громадном пустом зале, содержались другие заключенные, не более 50 человек. В глубоких нишах и гротах этого обширного зала они имели возможность уединяться. Здесь находились восемь-десять хилых стариков, женщины и дети разного возраста. Остальным мужчинам, сильным и молодым, отводилась роль гладиаторов, как было сказано выше. Все они, за немногими исключениями, принадлежали к новой секте христиан, последователей некоего Иисуса, который, по слухам, лет 15 тому назад был распят как человек беспокойный, возмущавший народ и восставший против властей по приказанию римского правителя Иудеи Понтия Пилата. Впоследствии и сам прокуратор впал в немилость и был сослан в Галлию, где и покончил жизнь самоубийством. Этот Пилат не пользовался большой популярностью среди иудеев, так как он завладел сокровищами Храма Иерусалимского и употребил их на сооружение акведуков, что вызвало сильное возмущение в народе. Во время бунта многие были убиты. Но теперь о нем почти совершенно забыли. Зато память о распятом им демагоге Иисусе жила повсюду; многие почитали его за Бога, проповедуя от его имени какое-то новое учение, совершенно противное всем законам и обычаям страны и крайне ненавистное всем существующим сектам иудеев.

Фарисеи и саддукеи, зилоты, левиты и священники – все единогласно восставали против этого учения, увещевая Агриппу истребить «этих вероотступников, проповедующих народу, что обещанный иудеям Мессия, Небесный Царь, который должен ниспровергнуть владычество Рима и сделать Иерусалим столицею мира, уже приходил в образе простого плотника-проповедника, но его не признали, и он погиб, как преступник».