«» en ruso

…Под ивами на берегу реки сидела девушка и смотрела на своё отражение в воде. Песок вокруг неё был усыпан жёлтыми листьями; они беззвучно осыпались с ветвей над головой девушки и падали ей на плечи и платье. Много их лежало в коленях у неё; один лист был в руке, она медленно крутила его между пальцами, а в другой руке у неё был длинный и гибкий прут. Высокая и полная, она была одета по-деревенски нарядно, но её круглое лицо было грустно, и глаза смотрели в воду задумчиво, почти сурово.

По берегу, подбирая листья, бродили овцы, недавно остриженные; все они были уродливы и жалки. За рекой стояли деревья, окрашенные в цвета осени; преобладал оранжевый цвет; красные гроздья рябины выступали на нём, как кровавые раны. День был тихий, солнечный и тёплый и был полон печалью увядания.

За спиной девушки раздался шорох ветвей и появился парень, высокий, с белокурой бородкой на загорелом лице, босый и оборванный.

Девушка полуобернулась к нему и тихо сказала:

– А я тут ждала, ждала…

Он опустился на песок рядом с ней, быстро оглядел её праздничный наряд – пёстрое ситцевое платье, розовый платок на голове, козловые башмаки – и усмехнулся, заметив ей:

– Ишь ты павой какой сегодня…

Но тут живые, светлые его глаза встретились с унылым взглядом её глаз, больших и синих, – и он пугливо встряхнул головой, воскликнув:

– Ты что? Али говорила?

– Говорила…

– Н-ну? Что? Ругается?

– Прибил…

– Ах ты, старый чёрт… Стало быть… что же он говорит-то?

– Беден-де ты… – вздохнула девушка, снова глядя в воду.

Парень опустил голову и сказал:

Одна овца подошла к ним и уставилась на них глупыми рабскими глазами, меланхолично пережёвывая свою жвачку. В реке плеснулась рыба, и на месте всплеска серебром заиграли лучи солнца. Где-то далеко звучала гармоника, ревел вол, лаяла собака и раздавались гулкие удары – бумм! бум!

Одна овца подошла к ним и уставилась на них глупыми рабскими глазами, меланхолично пережёвывая свою жвачку. В реке плеснулась рыба, и на месте всплеска серебром заиграли лучи солнца. Где-то далеко звучала гармоника, ревел вол, лаяла собака и раздавались гулкие удары – бумм! бум!

– Беден я… это он верно говорит… И с чего мне богату быть? Кроме здоровья, нет у меня ничего… А однако мы бы с тобой прожили век… Палашка?

Он тронул её за плечо, вопросительно заглядывая в лицо ей.

– Он говорит про тебя: «Знаю я его, говорит. К богатому-то мужику в зятья и не такой пойдёт! – начала рассказывать девушка, вдруг оживляясь. – Он, говорит, нищий… ему, говорит, в батраки ко мне проситься надо, а не в зятья…»

– А ты что? – хмуро спросил парень.

– Известно что… Плачу я…

– Мм… а что сказала-то ему?

– Что! Сказала, что вот я тебя люблю и за другого какого не хочу идти…

– Ну, а он?

– А он – по затылку меня да за косу… «Язык, говорит, оторву, и не заикайся про него…» Про тебя-то.

– Ишь ты! – угрюмо сказал парень и плюнул в воду реки.

– А потом матушка ещё начала пилить… «Мы, говорит, богатые… Зазорно нам брать такого зятя, али мы лучше-то не найдём уж?»

Она говорила так, как будто и сама была согласна со смыслом этих слов. Лицо у неё было строго нахмурено, и в своём стремлении правдиво передать ему всё то, что сказали ей мать и отец, она старалась говорить так же, как говорили они: то с гневом, то с убеждением.

Парень молча слушал её рассказ и сильными толчками своих босых ног рыл яму в песке.

Стая птиц с весёлым щебетаньем пронеслась над рекой; он посмотрел вслед им и, когда они скрылись из глаз в ветвях леса на том берегу реки, сказал, не волнуясь и с оттенком насмешки:

– Видно, моя доля – как ветер в поле… не поймаешь её…

Девушка вздохнула, ласково и жалобно взглянув на него. Он смотрел куда-то далеко.

– Уж коли отец-то твой сказал, так… значит, так оно и будет. Его в другую сторону не согнёшь, – мужик прямой… Его, старого дьявола, хоть колом по башке бей, – он всё на своём стоять будет… Верно я говорю? Не уступит он тебе?

– Не уступит! – качнула головой девушка, – хоть бы я вся слезами изошла, – не сдаст он…