«The Final Problem» en ruso

С болью в сердце принимаюсь я за перо, чтобы написать последние воспоминания о моем необыкновенно даровитом друге, м-ре Шерлоке Холмсе. В бессвязных и, признаюсь, не всегда удачных очерках я пытался описать кое-что из пережитого мною вместе с ним, начиная с нашей первой случайной встречи в периоде "Алого кабинета" и до того времени, когда своим вмешательством в дело о "Морском договоре" он несомненно предотвратил серьезные международные осложнения. Данным очерком я хочу закончить воспоминания и не прикасаться к событию, оставившему пустоту в моей жизни, все еще не заполненную в течение двух лет. Только недавние письма полковника Джэмса Мориарти, в которых он защищает память своего брата, заставляют меня изложить факты так, как они произошли на самом деле. Я один знаю всю правду и рад, что настало время, когда нечего больше скрывать ее. Насколько мне известно, о смерти моего друга появилось только три отчета: в "Женевском журнале" 6 мая 1891 года, в телеграмме Рейтера, помещенной в английских газетах 7 мая, и, наконец, в вышеупомянутых письмах. Причем первый и второй отчеты чрезвычайно кратки, а последний, как я сейчас докажу, совершенно извращает факты. Поэтому я обязан в первый раз сообщить о том, что произошло в действительности между профессором Мориарти и мистером Шерлоком Холмсом.

Надо заметить, что, после моей женитьбы и увеличения частной практики, мои близкие отношения с Холмсом несколько изменились. Иногда он приходил за мной, желая иметь товарища в своих розысках, но случалось это все реже и реже, так что за 1890 год у меня записаны только три дела, в которых я принимал участие с ним. В продолжение зимы этого года и ранней весны 1891 года я знал из газет, что французское правительство пригласило Холмса по очень важному делу, и я получил от него две записки из Нарбонны и Нима, по которым заключил, что он, вероятно, долго пробудет во Франции. Поэтому я несколько был удивлен, когда 24 апреля вечером он вошел в мой кабинет. Меня поразила его бледность и еще более усилившаяся худоба.

— Да, я немного переутомился, — заметил он, отвечая скорее на мой взгляд, чем на мои слова. — За последнее время было много спешных дел. Вы ничего не имеете против, если я закрою ставни?

Комната освещалась только лампой на столе, у которого я читал. Холмс подошел к окну и, захлопнув ставни, крепко запер их болтами.

— Вы опасаетесь чего-то? — спросил я.