«» in Russian

Мы – любимая мною женщина и я – вышли из лесу, подошли к обрыву и замерли в немом благоговейном восхищении.

Я нашел ее руку и тихо сжал в своей.

Потом прошептал:

– Как хорошо вышло, что мы заблудились в лесу… Не заблудись мы – никогда бы нам не пришлось наткнуться на эту красоту. Погляди-ка, каким чудесным пятном на сочном темно-зеленом фоне выделяется эта белая рубаха мальчишки-рыболова. А река – какая чудесная голубая лента!..

– О, молчи, молчи, – шепнула она, прижимаясь щекой к моему плечу.

И мы погрузились в молчаливое созерцание…

– Это еще что такое? Кто такие? Вы чего тут делаете? – раздался пискливый голос за нашими спинами.

– Ах!

Около нас стоял маленький человек в чесучовом пиджаке и в черных длиннейших, покрытых до колен пылью брюках, которые чудовищно широкими складками ложились на маленькие сапоги.

Глаза неприязненно шныряли по сторонам из-под дымчатых очков, а бурые волосы бахромой прилипли к громадному вспотевшему лбу. Жокейская фуражечка сбилась на затылок, а в маленьких руках прыгал и извивался, как живой, желтый хлыст.

– Вы зачем здесь? Что вы тут делаете? А? Почему такое?

– Да вам-то какое дело? – грубо оборвал я.

– Это мне нравится! – злобно-торжествующе всплеснул он руками. – «Мне какое дело!?» Да земля-то эта чья? Лес-то это чей? Речушка эта – чья? Обрыв этот – китайского короля, что ли? Мой!! Все мое.

– Очень возможно, – сухо возразил я, – но мы ведь не съедим всего этого?

– Еще бы вы съели, еще бы съели! А разве по чужой-то земле можно ходить?

– А вы бы на ней написали, что она ваша.

– Да как же на ней написать?

– Да вот так по земле бы и расписали, как на географических картах пишется: «Земля Черт Иваныча».

– Aга! Черт Иваныча? Так зачем же вы прилезли к Черту Иванычу?!

– Мы заблудились.

– Да скажите, пожалуйста, – с сердцем огрызнулся я, – что, вам какой-нибудь убыток от того, что мы полюбовались вашим пейзажем?..

– Да скажите, пожалуйста, – с сердцем огрызнулся я, – что, вам какой-нибудь убыток от того, что мы полюбовались вашим пейзажем?..

– Не убыток, но ведь и прибыли никакой я пока не вижу…

– Господи! Да какую же вам нужно прибыль?!

– Позвольте, молодой человек, позвольте, – пропищал он, усаживаясь на не замеченную нами до тех пор скамейку, скрытую в сиреневых кустах. – Как это вы так рассуждаете?.. Эта земля, эта река, эта вот рощица мне при покупке – стоила денег?

– Ну стоила.

– Так. Вы теперь от созерцания ее получаете совершенно определенное удовольствие или не получаете?

– Да что ж… Вид, нужно сознаться, очаровательный.

– Ага! Так почему же вы можете прийти, когда вам заблагорассудится, стать столбом и начать восхищаться всем этим?! Почему вы, когда приходите в театр смотреть красивую пьесу или балет, – вы платите антрепренеру деньги? Какая разница? Почему то зрелище стоит денег, а это не стоит?

– Сравнили! Там очень солидные суммы затрачены на постановку, декорации, плату актерам…

– Да тут-то, тут – это вот все мне даром досталось, что ли? Я денег не платил? «Актеры»! Я тоже понимаю, что красиво, что некрасиво: вон тот мальчишка на противоположном берегу, белым пятном выделяется на фоне сочной темной зелени – это красиво! Верно… Пятно! Да ведь я этому пятну жалованье-то шесть рублей в месяц плачу или не плачу?

Я возразил, нетерпеливо дернув плечом:

– Не за то же вы ему платите жалованье, чтобы он выделялся на темно-зеленом фоне?

– Верно. Он у меня кучеренок. Да ведь рубашка-то эта от меня дадена, или как? Да если бы он, паршивец, в розовой или оранжевой рубашке рыбу удил – ведь он бы вам весь пейзаж испортил. Было бы разве такое пятно?

– Послушайте, вы, – сказал я, выйдя из себя. – Что вам надо? Чего вы хотите? Я стою здесь с этой дамой и любуюсь видом, расстилающимся перед нами. Это ваш вид? Вы за него хотите получить деньги? Пожалуйста, подайте нам счет!!

– И подам! – выпятил он грудь, с видом общипанного, но бодрящегося петуха. – И подам!

– Ну вот. Самое лучшее. А сейчас оставьте нас в покое. Дайте нам быть одним. Когда нужно будет, мы позовем.