«The Striped Chest» in Russian

- Ну, что вы об этом скажете, Эллердайс? - спросил я.

Мой второй помощник стоял рядом со мной на корме, широко расставив короткие, толстые ноги, - море еще не успокоилось после шторма, и всякий раз, когда новая волна кренила корабль, обе наши спасательные шлюпки почти касались воды. Положив подзорную трубу на ванты бизань-мачты, Эллердайс пытался рассмотреть какое-то неизвестное, истерзанное бурей судно, когда оно на короткое мгновение замирало на гребне вала, прежде чем снова скользнуть вниз. Корабль сидел так глубоко в воде, что я лишь изредка различал зеленоватую полоску борта.

Это был бриг. Его грот-мачта переломилась футах в десяти над палубой и тащилась за кораблем вместе с парусами и реями, как перебитое крыло чайки. Никто, как видно, и не пытался обрубить снасти, удерживающие этот обломок. Фок-мачта была еще цела, но фор-марсель не закреплен, а передние паруса ветер занес к самому носу корабля, и они развевались, словно огромные белые стяги. Никогда еще мне не приходилось видеть судна в таком отчаянном положении.

Но это нас ничуть не удивляло. За последние три дня и мы на своем барке не раз теряли надежду вновь увидеть землю. Тридцать шесть часов боролись мы со штормом, и не будь "Мэри Синклер" одним из лучших парусников, когда-либо построенных на верфях Клайда, нам едва ли удалось бы пережить эту бурю. Но все же мы уцелели, хотя и пожертвовали урагану лодку и часть правого фальшборта. Вот почему мы не удивились, увидев после бури, что другим повезло меньше, чем нам. Изуродованный бриг носился по голубому морю под безоблачным небом, подобно человеку, ослепленному молнией, и напоминал нам о пережитых ужасах.

Медлительный и методичный шотландец Эллердайс долго и внимательно рассматривал суденышко. Наши матросы, сгрудившись у бортов или вскарабкавшись на фок-ванты, тоже смотрели в его сторону. Вот уже десять дней, оставив где-то далеко на севере главные торговые пути через Атлантический океан, мы плыли в полном одиночестве. Находясь, как мы, на широте 20ь и долготе 10ь, человек, естественно, начинает проявлять любопытство ко всяким неожиданным встречам.