«» in Russian

Я – не мальчишка, мне сорок лет, да! Я знаю жизнь, как морщины на своих ладонях и щеках, меня нечему и некому учить. У меня семья, и, чтобы создать ей благосостояние, я гнул спину двадцать лет, да-с! Гнуть спину – занятие не особенно лёгкое и совсем не приятное. Но – это было, прошло, и я теперь желаю отдохнуть от трудов жизни – вот что я прошу понять вас, сударь мой!

Отдыхая, я люблю почитать. Чтение – высокое удовольствие для культурного человека, я ценю книгу, она – моя дорогая привычка. Но я отнюдь не принадлежу к тем чудакам, которые бросаются на всякую книгу, как голодные на хлеб, ищут в ней какого-то нового слова и ждут от неё указаний, как жить.

Я знаю, как надо жить, знаю-с…

Я читаю с выбором только хорошие, тепло написанные книги, мне нравится, когда автор умеет показать светлые стороны жизни, когда он и дурное описывает красиво, так, что о достоинстве жареного не думаешь, наслаждаясь вкусом соуса. Нас, людей, поработавших на своём веку, книга должна утешать, она должна баюкать нас, вот что я вам скажу, сударь мой.

Спокойный отдых – моё священное право, – кто скажет, что это не так?

Ну-с, и вот купил я однажды книгу одного из этих новых хвалёных писателей.

Купил, любовно принёс домой и вечерком, разрезав осторожненько листы, приступил к чтению. Должен сказать – с предубеждением приступил. Не верю в эти молодые, симпатичные и иные таланты. Люблю Тургенева – писатель тихий, кроткий, читаешь его – как густое молоко пьёшь, и, читая, думаешь: «Это было давно, всё это прошло, прожито!» Люблю Гончарова – спокойно писал, солидно, убедительно…

Впечатление грустное, но читать можно без боязни. Нет этих, знаете, резкостей, экивоков в сторону обеспеченных людей, нет стремления выставить меньшого брата образцом всяких добродетелей и совершенств, нет ничего дерзкого, всё очень просто, очень мило… Читаю ещё рассказик – очень, очень хорош! Браво! Ещё… Говорят, что, когда китаец хочет отравить какого-нибудь благоприятеля, который почему-либо надоел ему, китаец угощает его имбирным вареньем. Великолепное, вкусное варенье, и до известного момента его кушаешь с невыразимым наслаждением. Но когда наступает этот «известный момент», человек вдруг падает, и – готово!

Впечатление грустное, но читать можно без боязни. Нет этих, знаете, резкостей, экивоков в сторону обеспеченных людей, нет стремления выставить меньшого брата образцом всяких добродетелей и совершенств, нет ничего дерзкого, всё очень просто, очень мило… Читаю ещё рассказик – очень, очень хорош! Браво! Ещё… Говорят, что, когда китаец хочет отравить какого-нибудь благоприятеля, который почему-либо надоел ему, китаец угощает его имбирным вареньем. Великолепное, вкусное варенье, и до известного момента его кушаешь с невыразимым наслаждением. Но когда наступает этот «известный момент», человек вдруг падает, и – готово!

Больше никогда и ничего ему не надо кушать, ибо он сам готов уже в пищу червям могилы.

Так вот и эта книга – я прочитал её, не отрываясь. Дочитывал уже в постели, а когда кончил – погасил огонь и собрался баиньки. Лежу, спокойно вытянувшись. Темно и тихо…

Как вдруг, знаете, чувствую что-то необычное – начинает казаться, что надо мною во тьме вьются и кружатся с тихим жужжаньем какие-то осенние мухи, – знаете этих навязчивых мух, которые умеют как-то сразу сесть вам и на нос, и на оба уха, и на подбородок? Лапки их особенно раздражающе щекочут кожу…

Открываю глаза – ничего. Но в душе – что-то мутное, невесёлое. Невольно вспоминается прочитанное, встают пред глазами сумрачные образы героев… Люди всё дряблые, тихие, бескровные, жизнь у них – нелепая, скучная.

Не спится мне…

Начинаю думать: прожил я сорок лет, сорок лет, сорок лет. Желудок варит плохо. Жена говорит, что я – гм! – что я её уже не так горячо люблю, как любил лет пять тому назад…

Сын – болван. Отметки у него прескверные, ленится, катается на коньках, читает идиотские книги… Надо посмотреть, какие это книги… Школа – мучительное учреждение и уродует детей. У жены под глазами – гусиные лапки, а она – туда же… Служба моя – совершенная глупость, если рассуждать правильно. И вообще – вся моя жизнь, если рассуждать правильно…

Тут я попридержал вожжи своего воображения и вновь открыл глаза. Что за чертовщина?

Смотрю – у моей кровати стоит книга. Сухая, тощая, на тонких длинных ножках, она качает одобрительно маленькой головкой и тихим шелестом страниц говорит мне:

– Рассуждай правильно…

Лицо у неё какое-то длинное, свирепо-тоскливое, и глаза мучительно ярко сверкают и сверлят мне душу.

– Подумай-ка, подумай – зачем ты прожил сорок лет? Что ты внёс в жизнь за это время?