«» in Russian

Был мудрец.

Он понял печальную тайну жизни, тайна наполнила сердце его тёмным трепетом ужаса, и во мраке её грустно погасли улыбки земли, тихо умерли радости. Холодным оком разума своего он смотрел в глубь времён и видел там тьму; будущее было ясно для него – там была тьма. Он ходил по дорогам родины своей, по улицам городов и по сёлам её, он ходил, печально помавая одинокой, мудрой головой, и звучала в пёстром шуме жизни его проповедь, как печальный звон похоронного колокола.

– Люди! Вы живёте между тьмою и тьмой. Из пропасти неведения вышли вы, в тумане неведения трепещет жизнь ваша, ледяная тьма неведения ждёт вас впереди…

Люди слушали грустную речь его, понимали горькую правду её и вздыхали, молча глядя в очи мудреца.

Но, проводив его в одинокий путь мудрого, они шли к работам своим и на пиршества свои, ели хлеб свой, пили весёлое вино своё и, со смехом любуясь играми детей, забывали о нуждах своих и о горе, изведанном ими вчера.

Так, подобно грязным свиньям, жили эти забавные чудаки и считали себя падшими ангелами. И была их жизнь как вулкан грязный, вулкан неистощимый, изрыгавший в светлую пустыню небес смрадный пар стонов и воплей, липкий пепел страданий и горя, вонючую грязь вожделений звериных…

Так, подобно грязным свиньям, жили эти забавные чудаки и считали себя падшими ангелами. И была их жизнь как вулкан грязный, вулкан неистощимый, изрыгавший в светлую пустыню небес смрадный пар стонов и воплей, липкий пепел страданий и горя, вонючую грязь вожделений звериных…

Одинокий мудрец, тихо шествуя сквозь суету земли, говорил голосом всеведения:

– Что есть жизнь? Вы не знаете. Что – истина? Вы не скажете. И зачем вы? Неизвестно вам. Вот в чём ваше несчастие!..

И, видя, как влюблённый обнимает возлюбленную свою, говорил им печально:

– Смерть ждёт вас и потомство ваше…

И, видя, как люди строили роскошные жилища себе, говорил, укоряя:

– Всё сиё – в жертву гибели…

И, видя детей играющими на лугу среди цветов, подобных им, вздыхал и говорил в сердце своём:

«Жатву смерти видят очи мои…»

И, если некто из мудрецов жизни, чуждых душе познавшего тёмную мудрость смерти, поучал юношество в храме науки своей чудным тайнам её, он говорил, усмехаясь:

– Ограниченность – имя мудрости твоей! Ибо погибнет земля, и все храмы её, и науки её, и правда и ложь их, и неведом тебе день и час гибели твоей…

Но однажды, на окраине шумного города, в тёмной, узкой улице грязи и нищеты, в смрадном тумане запахов гниения, мудрец увидел тесную толпу работников; один из них говорил им речь, и удивился мудрец вниманию слушателей, – никогда люди не слушали его проповедь с такой жадностью. И острый укол зависти коснулся сердца мудреца.

– Товарищи! – говорил оратор работникам. – Мы лежим в грязи труда нашего, подобно камням на дне реки, а над нами быстро катятся волны жизни владык наших. Мы для них – как ступени, и по нашим телам они поднимаются вверх, на высоту истины, и оттуда обращают силу разума своего против нас, дабы и ещё поработить души наши… Они всё знают, – мы – ничего, они – живут, мы – ещё не жили, им ведома вся мудрость, нам – только сказки; всё светлое в их руках, в наших – ничего, и даже, даже хлеба мало, чтобы сытыми жили мы. Поработили они нас и пресытились, и вот уже скоро голод наш победит пресыщенных, ибо бессилен дух их, тогда как мы жизнию духа живы и сильны. Мы хотим жить, мы хотим знать, мы хотим быть людьми. Мы хотим насытить алчущий дух наш всею мудростью земли, созданной на твердынях терпения нашего, мы хотим всего, что уже есть, мы хотим создать то, чего нет ещё!